Кирилл:
София, давай начнём с самого начала. Как ты познакомилась с Дэвидом (прим. переводчика: David Sawyer, основатель Integrative Aquatic Therapy (IAT)? И кто он для тебя в контексте твоей работы?
София:
Это целая история. Я пришла к воде не случайно, а как к профессии — почувствовала внутренний зов обучиться сопровождению семей в воде. Мой путь начался с WATSU — не потому что я его специально выбрала, а потому что это был необходимый этап на пути к WATA (прим. переводчика - WATA - water dance). С самого начала мне было важно — вести людей под воду. Это ощущение жило во мне с детства. Подводное пространство манит своей глубиной — там, кажется, скрыто гораздо больше, чем мы способны осознать.
Моя учительница, Арьяна Бруншвайлер, создательница метода WATA, первой увидела, как вода начинает во мне что-то пробуждать. Уже на первой неделе обучения WATSU я столкнулась с неожиданно мощным воспоминанием, поднявшимся из тела. Я думала, что учусь технике, а оказалось — погружаюсь в память. Сырую, клеточную, глубинную. Хотя у меня за плечами были годы терапии, расстановок, личной работы — до такой глубины я ещё не доходила.
Арьяна посмотрела на меня и просто сказала: «Тебе нужно поговорить с Дэвидом».
Мне потребовались месяцы, чтобы осмыслить то, что я тогда пережила. То, что позже я назову синдромом исчезнувшего близнеца. Раньше я о таком даже не слышала. Но я связалась с Дэвидом — и оказалось, что он создатель направления Интегративной Водной Терапии (IAT). Его линия передаётся от Рэя Кастеллино — одного из пионеров перинатальной и пренатальной психологии, работавшего на суше.
А Дэвид перенёс весь этот подход в воду — в Harbin Hot Springs в США. Именно там он начал развивать процессуальный, а не технический путь. Его работа не про техники, а про то, как тело помнит. Глубинно, древне, порой ещё до слов.

Кирилл:
Это полностью изменило твой путь?
София:
Да, совершенно. Те десять лет, что я провела рядом с Дэвидом, стали для меня мощнейшей трансформацией. Больше всего меня впечатлила его способность держать пространство — ясно, точно, с уважением к историям рождения, которые мы приносили.
Многие приходили к нему, надеясь получить технику. А находили — глубину. Что он дал лично мне — это язык. Способ говорить о своём процессе. И этот язык придал всей работе структуру и силу. В итоге я написала диплом по синдрому исчезнувшего близнеца, а потом записала по нему десятисерийный подкаст.
Потому что вот в чём суть: травма, особенно до- и перинатальная, — почти всегда не была увидена. И дать этим теневым местам слово — значит засвидетельствовать их. А свидетельствование — уже само по себе начало исцеления.

Кирилл:
Похоже, вода для тебя — не просто среда. Она будто стала персонажем твоей истории. Как из этого родилась твоя собственная практика?
София:
Ты сказала очень точно — вода стала соавтором. Со временем я поняла, что вода — не просто пространство, где происходит исцеление. Она — то, благодаря чему оно становится возможным. Именно из этого понимания и родился Аквагенезис.
Даже когда ко мне приходят опытные водные терапевты, чтобы изучать Аквагенезис, я всегда отправляю их обратно — в воду. Потому что прежде чем мы начнём делиться методом, мы должны научиться говорить на одном языке. Я называю его водяным чертежом.

Кирилл:
Водяной чертёж? Это мощно.
София:
Это действительно чертёж — не только поведения, но и человеческих возможностей. Вода — это сама эволюция. Она формирует, как мы рождаемся, как мы входим в отношения, как мы помним — и как можем развиваться.
Дэвид дал мне структуру. Но учителем стала вода. Тысячи часов, проведённых в ней, буквально и метафорически, научили меня доверять тому, что выходит на поверхность. И я начала замечать: всё повторяется. Особенно в до- и перинатальных процессах. В какой-то момент понимаешь — это не только моя история. Она всеобщая.
Так моя работа начала разворачиваться изнутри наружу. Чем больше времени я проводила в воде, тем яснее видела: «Так младенец переживает рождение. Вот что он чувствует». И это побуждало меня делиться, обучать, передавать. Потому что присутствие, осознанность, подготовка — это основа Аквагенезиса для будущих родителей и семей.

Кирилл:
И это, естественным образом, привело тебя к работе доулы?
София:
Именно. Это стало следующим витком. Когда я поддерживаю кого-то, кто готовится к зачатию или родам, мы, конечно, касаемся их собственной истории рождения. Но акцент меняется — не всегда это про погружение в травму. Иногда это — про удержание пространства для появления жизни.
Быть водной доулой — это не поэтический образ, а вполне конкретный путь. Это требует глубокого понимания, как разворачивается процесс рождения — не как техники, а как тайны, рядом с которой ты стоишь. И в воде границы этого опыта становятся ещё более тонкими и значимыми.

Кирилл:
Звучит так, будто ты говоришь о чём-то гораздо большем, чем телесная терапия.
София:
Да, это не техника. Это — доверие жизни в её раскрытии. Это — держать нить через самую тёмную фазу схваток, через травму, через смерть и обратно к рождению. И эта работа не только о младенцах. Это о рождении новых моделей, новых миров, которые включают в себя травму, а не избегают её.
Я часто спрашиваю: в чьих интересах мы это делаем? Это и есть этическое ядро Аквагенезиса. Это не «метод Софии» и не «методика Аквагенезиса». Это всегда — в служении тем, кто приходит в этот мир. Чтобы они могли вспомнить, кто они, и зачем они пришли.

Кирилл:
Ты уже не раз упоминала язык — не только как речь, но как способ придания смысла. Расскажешь подробнее о вербальной стороне твоей работы?
София:
Конечно. Одно из самых сильных открытий, которое привнёс Дэвид в водную терапию, — это интеграция через слова. До, во время и после сессии. Это совершенно отличалось от традиционных подходов телесной терапии в воде, где всё обычно заканчивается в состоянии «блаженного отключения» — человек выходит в эйфории, но без связи с повседневной жизнью.
А у нас — всё наоборот. Мы используем слова, чтобы удержать присутствие в теле. Чтобы помочь человеку назвать то, что поднимается. И сам этот акт — называние — становится нитью, по которой затем начинают происходить реальные изменения. Это заякоривает опыт в настоящем.
Вот где психотерапия встречается с водой. Нужно знать, когда говорить, как, каким тоном, какие слова хочет услышать эмбрион. Что ты сам хотел бы услышать, чтобы почувствовать, что ты — желанен в этом мире? Именно этот язык мы исследуем. Язык принятия. Язык исцеления. Язык, который транслирует: «тебе здесь рады».

Кирилл:
Это звучит невероятно тонко. И это продолжается даже после самой сессии?
София:
Да. На самом деле, я бы сказала, что самое важное часто происходит уже после. В это время нервная система, фасции, мозг — всё пластично, всё восприимчиво. Вот почему я часто говорю: пусть кто-то заберёт тебя после сессии, не спеши никуда, побудь в этом.
Потому что именно в это окно расцветает нейропластичность. И то, что ты говоришь, как ты говоришь, как ты к себе относишься — всё это имеет огромное значение. Именно тогда начинают формироваться новые нейронные пути, новые способы быть.

Кирилл:
Я знаю, что ты разработала нечто, что ты называешь Womb Pool Protocol (прим. переводчика - womb pool как "бассейн-утроба матери") Как выглядит сессия в таком пространстве?
София:
Ах да, womb pool. Честно говоря, сначала это казалось компромиссом. Джакузи? Серьёзно? Но очень быстро это стало сердцем Аквагенезиса. Потому что сам контейнер — его форма, размер, стены — начал напоминать мне амнион. Наш первый дом. Наше врождённое право на уникальное и священное пространство.
В современном рождении этот пузырь слишком часто лопается слишком рано. Нас выбрасывает в жизнь — голыми, уязвимыми, перегруженными. Womb pool разворачивает процесс вспять: он приглашает тебя обратно в безопасное пространство, во вневременность.
Всё замедляется. Сессия включает в себя подготовку до и интеграцию после. Но самое важное — это телесное переживание мембраны. Границы между «да» и «нет». Для многих клиентов впервые в жизни кто-то спрашивает: «Можно я войду к тебе в воду?» — и они имеют право сказать “нет”. И само это право уже глубоко исцеляет.

Кирилл:
Ты по сути переосмысливаешь саму идею джакузи.
София:
Именно. Это не про роскошь. Это — лекарство. Тёплая вода (всего 35°C) размягчает тело, открывает первозданную чувствительность. И снова — не в технике дело. Важно: что я приношу с собой в воду? Насколько я умею быть с собой? Как глубоко я прошла свой путь?
Потому я говорю: Аквагенезис — это не уикенд-семинар. Это процесс, в который ты входишь — или не входишь. Сейчас в программе пять обучающих модулей, каждый со своей динамикой. Но по сути — это не просто обучение. Это — вспоминание.

Кирилл:
Ты часто говоришь о воде как об Учителе. Но сейчас ты описываешь её почти как повитуху — силу, которая помогает рождению не только жизни, но и чего-то большего.
София:
Да, именно так. Вода — это повитуха. Медиатор. Миротворец.
Со временем я заметила, что изменилась даже моя речь. Я вдруг поняла, что могу говорить о трудных вещах мягко. И эта мягкость — вовсе не слабость. Это и есть вода. Она доходит до сути, но делает это бережно. Она говорит прозрачно. И это стало частью того, что я называю водным чертежом, которому теперь обучаю.
И это не просто метафора. Вода делает видимым то, что суша скрывает. Движение, реакция, зажимы — всё это в воде проявляется иначе. Люди раскрываются. Слои восприятия, слои памяти всплывают. Я поняла, что даже эмбрион осознаёт эти слои — пусть ещё и без слов.

Кирилл:
Получается, твоя работа обращена не только к индивидуальному, но и к коллективному человеческому опыту?
София:
Именно. Потому что это не частные травмы. Это — чертежи, которые вписаны в нас: через семью, окружение, культуру, саму Землю. А вода переплетает их. Она соединяет, где раньше было разделение.
Вот почему я говорю: вода — это не вещество. Это сознание. Она зовёт нас стать полностью живыми. И чтобы ответить на этот зов, мы должны вернуть себе право на мягкость. Право на удовольствие.

Кирилл:
Давай поговорим о страхе. Многие люди — особенно в таких странах, как Греция или Россия — боятся воды. Они не умеют плавать. Может ли Аквагенезис работать с такими людьми?
София:
Однозначно да. Я работала с большим числом людей, которые боялись воды. И почти всегда дело не в самой воде — а в том, чего им не дали в детстве: доступа к эмоциям, игры, чувства безопасности.
Нас учат плавать как спортсменов. Или вообще не учат. Но не каждый хочет быть пловцом. Вот почему в Аквагенезисе мы говорим: удовольствие — это врождённое право.
Не нужно нырять с головой. Можно просто сидеть в тёплой воде и заново открывать радость, телесность, доверие. Со временем, если человек чувствует себя в безопасности, тело начинает «плыть» само. Оно помнит.
И тогда вода становится не чем-то пугающим, а зеркалом. Исцелением. Матерью.

Кирилл:
Похоже, вода стала для тебя не просто частью практики, а образом жизни.
София:
Так и есть. Это мой способ жить. Я работаю с морем на Корфу, участвую в программах по защите морской среды. Потому что вся вода — одна: вода, в которой мы рождаемся, в которой купаемся, которую мы загрязняем — или бережём.
И так же, как у меня есть забота о человеке во время родов, я чувствую ответственность за воду планеты. Потому что вода — это континуум. Живая нить, связывающая нас от зачатия до смерти. И сейчас я всё больше думаю о том, как перенести это водное сознание на сушу. Не только в сессиях, а в том, как мы говорим, как действуем, как живём.
Потому что в конечном итоге Аквагенезис — это не терапия. Это — вспоминание, кто мы есть. Через воду. Ради жизни.